peer-review по-российски

Обсуждая с коллегами peer-reviewed journals и сложности с привитием этого института на отечественной почве, вспомнил довольно поучительный опыт, свидетелем и участником которого был я сам. В 2000 году журнал "Полис" (для тех, кто не в теме - это главный политологический журнал в России) попытался внедрить рецензирование рукописей, в какой-то мере опиравшееся на образцы peer review, но отличавшееся от них в нескольких важных отношениях. Во-первых, рецензентами "по должности" выступали в основном члены редколлегии, а не специально приглашенные специалисты; тем более о мнении двух (а то и трех) рецензентов - как в "настоящем" peer review - речи не шло. Во-вторых, рецензирование не носило анонимный характер - не только имена авторов рукописей были известны рецензентам (мне, по крайней мере), но и отзывы - по крайней мере, мои - направлялись авторам с подписью рецензента (я об этом, увы, узнал от одного из "афтаров" уже после того, как написал некоторое количество отзывов). В-третьих, наконец, практики revise and resubmit механизм рецензирования не предполагал.

Из 19 рукописей, которые я прочел за примерно полтора года, на 15 мне пришлось написать отрицательные отзывы по причине отсутствия научного содержания. Некоторые из этих отзывов можно было производить по методу copy-paste, вставляя названия текстов (хотя, надо сказать, мне попалась и пара достойных статей, позднее увидевших свет). Как я узнал позже, я не был самым "черным" рецензентом - доля отрицательных отзывов у кого-то из других членов редколлегии была еще выше. Двадцатая рукопись, однако, переполнила чашу моего терпения - это была статья про политико-психологический портрет Леонида Кучмы, написанная в стилистике типа газеты "Твой день". С трудом избежав в рецензии использования ненормативной лексики, я высказал редакции просьбу - прислать мне что-нибудь содержательно интересное; оная просьба была удовлетворена, и я получил рукопись g_golosov... Впрочем, эта, 21-я рукопись оказалась для меня как рецензента последней: вскоре редакция решила отказаться от регулярной практики внешнего рецензирования, вернувшись к "старому доброму" опыту принятия решений сотрудниками редакции с внешним участием ad hoc (о том, как этот механизм не так давно сработал в случае меня как автора, я писал здесь http://grey-dolphin.livejournal.com/219381.html).

Справедливости ради, отмечу, что в провале попытки рецензирования вряд ли стоило винить редакцию. Скорее, производимая авторами научная продукция оказалась по большей части такова, что рецензии вынужденно могли лишь отсекать откровенный хлам, и в таких условиях о полноценном peer review говорить просто не имело смысла. Если бы к рукописям последовательно предъявлялись строгие академические требования, то журналу пришлось бы либо уменьшить объем и/или частоту выпусков, либо публиковать в основном переводы. За прошедшие десять лет ситуация в политической науке, по моим впечатлениям, если и улучшилась, то не слишком сильно: по крайней мере, "критическая масса" содержательно значимых авторов и научных текстов, необходимых для введения полноценного института peer review, в стране пока что не сложилась (хотя их число и немного выросло). Возможно, что для этого шага потребуется еще десять лет, а то и больше.