![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
grey_dolphinСпорный текст Роберта Нозика, в котором ставится вопрос о том, почему многим интеллектуалам - "кузнецам слов" - присуща, говоря словами Мизеса, "антикапиталистическая ментальность" http://www.inliberty.ru/library/449-pochemu-intellektualam-ne-nravitsya-kapitalizm Нозик утверждает, что антикапиталистические интеллектуалы выходят из "гуманитарных" пай-мальчиков и пай-девочек, которые благодаря своим способностям окружены в школьные годы любовью и лаской родителей и учителей, возносящих их на неоправданную высоту самооценки и претензий. Спускаясь с этой высоты в реальную взрослую жизнь, они испытывают фрустрацию, которая отвращает их от капитализма. Тезис мало того, что не доказанный, но и логически довольно спорный (не говоря уже о том, что на мой взгляд, роль вуза в плане формирования политических взглядов куда более важная, нежели роль школы). Зато, исходя из этой (более чем сомнительной) теории Нозика, было бы легко объяснить, почему эта самая "антикапиталистическая ментальность" не присуща мне самому.
То есть, учился я в школе хорошо и по математике-физике, и по литературе-истории, но каких-либо непосредственных выгод мне тогда это не приносило, да и не могло принести. Я не помню, чтобы родители хвалили меня за хорошие оценки (помню, как ругали за плохие, когда таковые случались), а эмоциональные проявления любви и ласки присущи им не были вовсе (мама неоднократно говорила: "я с детьми не сюсюкаю"). Учителя нашей (более чем средней) школы мне за редким исключением не были интересны, а я порой задавал им неудобные вопросы, на которые нечасто получал ответы. Кроме того, я отдавал себе отчет, что мои хорошие оценки были хороши лишь на фоне одноклассников, значительная часть из которых откровенно не хотела учиться (а кое-кто и не мог). Поэтому учительские похвалы, когда таковые случались, я воспринимал сдержанно, понимая, что где-то в другом месте я бы на похвалы претендовать не мог. С одноклассниками, да и в целом со сверстниками, мои контакты (за редким исключением) были минимальны, с их стороны эти контакты почти исключительно сводились к двум словам "дай списать". За пределами учебы я был настолько заведомо хуже всех сверстников, что "обменный курс" моих решений задач и текстов изложений на любые иные блага был близок к нулю независимо от того, давал ли я списывать или нет, а помимо этих умений во мне не было решительно ничего, привлекавшего внимание окружающих. Более того, до 15 лет я много болел, сдавал работы и задания сразу за недели, а то и месяцы, и оттого начисто выпадал из всей не только школьной, но и социальной жизни.
Однако помимо моих индивидуальных особенностей, важнее была социальная среда, в которой я рос. Хорошая учеба в школе вообще не рассматривалась как путь к жизненному успеху: знакомства и связи считались более важными, а пределом мечтаний по жизни служила работа в сфере торговли и снабжения, но для этого нужен был высокий социальный капитал. Без этих качеств шансы на карьерный рост у еврея в Ленинграде в 1982 году (если только он не супер-одаренный вундеркинд) были близки к нулю, и о том, что мой удел - всю жизнь быть инженером на 120 рублей (и может быть, когда-нибудь повысят до старшего инженера на 140 рублей) независимо от того, хорошо я учусь или нет, слышал по сорок раз на дню. Скажем прямо, завышенной самооценке такая среда ну никак не способствовала.
В результате из школьных лет я не вынес почти никаких позитивных впечатлений, да и в целом число таковых за первые 20 лет жизни можно пересчитать на пальцах одной руки. В силу этих ли особенностей или чего-то иного, к "звериному оскалу капитализма" я относился и отношусь совсем иначе, чем "кузнецы слов" у Нозика. Мои ожидания с детства-юности были максимально приближены к уровню плинтуса: дискриминация, эксплуатация и социальное исключение - это обычное дело, а отсутствие хотя бы одного из этих явлений (а уж тем более всех их сразу) - невероятная удача, похожая на большой выигрыш в лотерею; приятные исключения, подтверждающие правило...
То есть, учился я в школе хорошо и по математике-физике, и по литературе-истории, но каких-либо непосредственных выгод мне тогда это не приносило, да и не могло принести. Я не помню, чтобы родители хвалили меня за хорошие оценки (помню, как ругали за плохие, когда таковые случались), а эмоциональные проявления любви и ласки присущи им не были вовсе (мама неоднократно говорила: "я с детьми не сюсюкаю"). Учителя нашей (более чем средней) школы мне за редким исключением не были интересны, а я порой задавал им неудобные вопросы, на которые нечасто получал ответы. Кроме того, я отдавал себе отчет, что мои хорошие оценки были хороши лишь на фоне одноклассников, значительная часть из которых откровенно не хотела учиться (а кое-кто и не мог). Поэтому учительские похвалы, когда таковые случались, я воспринимал сдержанно, понимая, что где-то в другом месте я бы на похвалы претендовать не мог. С одноклассниками, да и в целом со сверстниками, мои контакты (за редким исключением) были минимальны, с их стороны эти контакты почти исключительно сводились к двум словам "дай списать". За пределами учебы я был настолько заведомо хуже всех сверстников, что "обменный курс" моих решений задач и текстов изложений на любые иные блага был близок к нулю независимо от того, давал ли я списывать или нет, а помимо этих умений во мне не было решительно ничего, привлекавшего внимание окружающих. Более того, до 15 лет я много болел, сдавал работы и задания сразу за недели, а то и месяцы, и оттого начисто выпадал из всей не только школьной, но и социальной жизни.
Однако помимо моих индивидуальных особенностей, важнее была социальная среда, в которой я рос. Хорошая учеба в школе вообще не рассматривалась как путь к жизненному успеху: знакомства и связи считались более важными, а пределом мечтаний по жизни служила работа в сфере торговли и снабжения, но для этого нужен был высокий социальный капитал. Без этих качеств шансы на карьерный рост у еврея в Ленинграде в 1982 году (если только он не супер-одаренный вундеркинд) были близки к нулю, и о том, что мой удел - всю жизнь быть инженером на 120 рублей (и может быть, когда-нибудь повысят до старшего инженера на 140 рублей) независимо от того, хорошо я учусь или нет, слышал по сорок раз на дню. Скажем прямо, завышенной самооценке такая среда ну никак не способствовала.
В результате из школьных лет я не вынес почти никаких позитивных впечатлений, да и в целом число таковых за первые 20 лет жизни можно пересчитать на пальцах одной руки. В силу этих ли особенностей или чего-то иного, к "звериному оскалу капитализма" я относился и отношусь совсем иначе, чем "кузнецы слов" у Нозика. Мои ожидания с детства-юности были максимально приближены к уровню плинтуса: дискриминация, эксплуатация и социальное исключение - это обычное дело, а отсутствие хотя бы одного из этих явлений (а уж тем более всех их сразу) - невероятная удача, похожая на большой выигрыш в лотерею; приятные исключения, подтверждающие правило...
